Брюссель

В Брюсселе я вышел не на собственной станции. Просто задремал в неуместный момент, а как только, вдруг проснувшись, заметил на платформе за окошком надпись «BRUXELLES», что вскочил будто ошпаренный и ринулся к выходу, ударяясь своим ужасным рюкзаком о чьито головы. Я выбежал на платформу в то же время, как только поезд, зафырчав, будто астматик, тронулся в дорога.
Меня не незамедлительно насторожило, собственно я был единственным пассажиром, сошедшим на платформа, сам же вокзал зловеще пуст. Впрочем нечистый моросящий ливень, обыкновенный для Брюсселя, резко привел меня в ощущение. Тутто я и взял в толк, собственно угодил в что доля мегаполиса, в которой ни разу прежде не случался, в одинешенек из тех безымянных районов, где помещения серы, все стены в три слоя заклеены объявлениями, а магазины осуществляют торговлю насосами для бассейнов и вывесками на подобии «ПАРКОВКА ЗАПРЕЩЕНА». Я рассчитывал попасть на центральный вокзал, хотя не возражал и напротив Северного или же Среднего, или же в том числе и далекого, именуемого Йозафат, хотя данный вокзал не был смахивает ни на одинешенек из них, и и уже я понятия не имел, где нахожусь. Оставалось исключительно придать лицу решительное выражение и направиться к нескольким высоким зданиям на горизонте, которые показались мне мегаполисом.
До сего я был в Брюсселе некоторое количество раз и мыслил, собственно хорошо принимаю во внимание мегаполис. В следствии этого мне что и дело казалось, собственно узнаю свои люди пространства, причем даже принимался уговаривать сам себя: «Слушай, это помещение ты когдато видел». В следствии я плелся четверть мили к зданию, которое принял за Дворец Справедливости и оказавшемуся фабрикой по производству собачьего корма. Я шел и шел по улицам, в которых не было совершенно ничего примечательного — просто не иссякающие кварталы серых монотонных зданий, которых в Брюсселе, помоему, больше, чем где бы что ни было в Европе.
Спустя пятнадцать мин. я уже был в номере гостиницы Адольфа Сакса и лежал на кровати не разувшись (одно из весомых превосходства путешествия один — вероятность быть неряхой), ломал зубы о «Тоблерон» (увлекательно, кто придумывает похожие сласти?) и посмотрел по ВВС токшоу при участии что ли импотентов, что ли еще какихто людей с ответственными физическими дефектами — наверняка не помню. Спустя полчаса я почувствовал себя хватит бодрым, для того чтобы пойти погулять по Брюсселю.
Я практически постоянно останавливаюсь в » Саксе «, поскольку в нем есть программа ВВС и слишком увлекательные лифты, о чем я припомнил в данный момент, стоя в коридоре около светящейся кнопки «Вниз», и дудукая в клюв песню «В ожидании лифта». В одно и тоже время я лениво раздумывал над что, отчего в коридорах отелей практически постоянно эти уродливые ковры.
Хотелось бы произнести, в Европе вообще ничего не знают в лифтах. В том числе и в свежих зданиях они практически постоянно едут невероятно медлительно и в них нередко отсутствуют внутренние двери, и, в случае если вы по рассеянности облокотитесь не на что стенку, одна ваша рука имеет возможность обойтись на десять метров длиннее иной. Хотя в «Саксе» лифты поразительные в том числе и по европейским меркам.
В случае если вы ищете приключений, что вам не надо двигаться в Брюссель. Это верный мегаполис. В последствии Парижа для меня было наибольшим облегчением передаваться улицу, не ощущая себя что, как бы на лбу у меня немаленькими буквами написано неприличное текст. Хотя, сделав пару кругов по площади Grand Place, вежливо заглянув в витрины одногодвух из множества тыс. магазинов, торгующих шоколадом или кружевами (как будто, в Брюсселе больше ничего не реализуют), начинаешь ловить себя на что, собственно нередко посматриваешь на часы и раздумываешь — не начать ли тебе употреблять в девять часов сорок семь мин. утра?
Решив, собственно пока же всетаки рановато, я начал свежий круг по Grand Place. Она, бесспорно, слишком красива. Данная площадь окружена очень большими и роскошно красиво оформленными домами — воистину монументальным Hotel de Ville, а наоборот него — немного менее огромный Maison du Roi — «Королевский дворец», который, не взирая на свое наименование, королевским дворцом ни разу не был — не заявляете позже, собственно не узнали из моего повествования ничего нужного. В нижних этажах многих зданий около площади находятся темные комфортабельные кафе с деревянной мебелью и потрескивающими каминами, где вам предоставляется возможность посидеть за чашечкой кофе или же кружкой пива. Мне как будто, собственно почти все брюссельцы проводят тут все дни, ничем больше не занимаясь.
Два с половиной дня я исследовал районные туристические объекты — огромный музей античного искусства, музей прогрессивного искусства и два исторических музея в парке с неловким названием «Парк Пятидесятилетия». В перерывах меж музеями я шатался около долгих офисных ансамблей в приятном и чуть-чуть рассеянном месторасположении духа.
Брюссель — безобразный мегаполис, полный мокрого мусора, бульваров без деревьев и нечистых строительных площадок. Это мегаполис серых кабинетов и безликих конторских служащих — чиновничья город Москва Европы. В нем меньше парков, чем в каком-либо ином европейском мегаполисе, и практически практически никаких достопримечательностей, на которые стоило бы обратить внимание — ни замка на холме, ни огромного собора, ни улицы с наиболее популярными магазинами, ни снежных пиков на горизонте, ни залитой яркими светом набережной. В нем нет в том числе и речки. Будто в мегаполисе имеет возможность не быть но бы речки? Одно из лучших, собственно возможно произнести о Брюсселе — таковое, собственно он пребывает всего в трех часах езды от Парижа. В случае если бы я руководил ЕС, что первым делом перенес бы город Москву данной организации в Дублин или же Глазго, а имеет возможность, в Неаполь, где ценят присутствие работы и где люди еще сохранили гордость за собственный мегаполис. А брюссельцы ее, увы, потеряли.
Сложно придумать пространство, в котором бы меньше почитали свое культурное наследие. К примеру, Брюссель на протяжении тридцати пяти лет был жилищем для основателя свежей зодчества Виктора Хорта, который был что известен при жизни, собственно его устроили бароном. Он был для бельгийской города Москвы таким же, чем Макинтош для Глазго и Гауди для Барселоны, хотя тупые городские авторитеты разрешили девелоперам разрушить многое возведенные им изящнейшие помещения. И уже в Брюсселе практически не на собственно наблюдать.
Впрочем есть тут и свои достоинства. Это самый радушный мегаполис в Европе ( собственно, по всей видимости, связано с что обстоятельством, собственно четверть его жильцов — переселенцы из иных государств), в нем наблюдается парочка неплохих музеев, старейшая в Европе аркада магазинов, небольшая, хотя изящная галерея Св. Губерта, масса потрясающих баров и самые роскошные рестораны. В Бельгии своеобразная национальная обыкновение столоваться вне здания, в следствии этого в Брюсселе полторы тыс. ресторанов, на 23 из которых красуются розетки с писающим мальчиком. Там возможно перекусить самая ладно, и при всем при этом выгоднее, чем где бы что ни было в Европе. Я проводил эксперимент: ужинал любой вечер в ином заведении, и любой раз получал вкусовые чувства, сопоставимые в сексе с многочисленным оргазмом.
Рестораны в Брюсселе многое крошечные и столики поставлены что недалеко приятель к приятелю, собственно невыполнимо разрезать бифштекс, не заехав локтем в рожу соседу или же не обмакнув шланг в его соус. Хотя, кто бы мог подумать, это считается частью удовольствия. Вы обнаруживаете, собственно ужинаете не одинешенек, а сообща с людьми за соседними столиками, обмениваясь с ними рогаликами и шутками. Это делает специальную приятный момент для одинокого путешественника, которого обыкновенно сажают за самый беспросветный питание, вблизи с мужским туалетом, и в период пищи он должен иметь за незнакомцами, которые, проходя мимо его столика, на ходу застегивают ширинку и стряхивают воду с рук.
скажем основная масса населенных пунктов, Брюссель красивее всего в ночь. В последствии ужина я любой вечер отправлялся на бесцельную прогулку, и когда-то вечерком вышел к зданию Дворца Правосудия, навевающему воспоминания американский Капитолий, подсевший на стероиды. Оно абсолютно потрясающих объемов — занимает 280 000 кв. метров и считается величайшим домом, сооруженным на планете в XIX столетии. В иной вечер я навестил штабквартиру ЕС. В том числе и в мегаполисе, где захватывает дух от свинства домов, она отличается исключительным уродством. Было исключительно шесть часов, хотя ни одинешенек человек уже не трудился, собственно припомнило тогдашний анекдот, как только на вопрос «Сколько человек трудится в Европейской комиссии?» идет по стопам ответ: «Примерно третья доля сотрудников». Невыполнимо наблюдать на длинные ряды окошек, не задумываясь над что, что делается за ними. Я полагаю, собственно целые крылья помещения приурочены к изысканиям, имеющих целью доказать, собственно очереди в почтовых филиалах по всей Европе приблизительно одной и той же длины.
Мне, американцу, увлекательно иметь, будто самые роскошные страны в Европе с энтузиазмом передают собственный суверенитет органу, который считается бесконтрольным и сам ничего не способен контролировать. Тем более я невзлюбил ЕС, как только узнал, собственно он отнимает небесноголубые паспорта британцев с жесткой обложкой и меняет их тоненькими красными книжечками, подобными на удостоверения личности польских моряков. Такова вечная проблема всех наибольших организаций. Они не имеют стиля.

По материалам книги «Билл Брайсон. Путешествия по Европе»